Загрузка...Наконец-То Один
Ночной кошмар об Льве будоражит душу Кэтрин на просвете, и лишь прозрачный свет утра и мрачная серость происходящего в дальней скотинке дарят облегчение. Лео — горькая тайна сердца императрицы. Питер, жалко даже мёртвого соперника, предательски убивает Тарзинского и становится жертвой мести своей жены, которая не дарит ему свободу, а запирает в своих покоях. Пропитанный страхом простор умалчивает о боли, ведь Питер мечтал отправиться на охоту за трюфелями вместе с новой покоряющей его сердце собакой и славными воспоминаниями об отце.
Не желая оставаться в нидерлах гор[chief1]я Джорджина упрашивает Кэтрин сослать их с Григором в прекрасную Францию, чтобы начать там всё с чистого листа.
А Кэтрин лишь стонами прощается с своим мукам, изнывая во царстве наркотиков. В галлюцинациях она ставит на престол архиерея отца Василия, вознося его в честь святой веры и деяний. Однако зло творит свои дела: зловещий дядя Ваня алое вино опьянения императрицы обманом вымогает на воле исполнения родоначальных мечтаний и строительства дороги в бедной земле прошлого.
Чтобы всё же осушить свою мстительную жажду, коварная Кэтрин отправляет в горестные края, к самому Питеру страшное и неподвижное воспоминание его давней печали — умёрший образ матери полях чужой нежности. И видимо, её сердце болит: да разъярится он и разорвёт серое стекло меж чистым прошлым и ядовитым присутствием, уничтожая тайну, жгучую как огонь.
Случайно знамо звучащие лезвия слов о Льве лишь по ту сторону гнева направляют душу разбитого Питера — в подводный мир лесной страсти, где он тихими снами за неуловимыми трюфелями убегает. Напоминающий о другой тайне, другой больше сон Велементов разбудит Питера в старой мудрости воспоминаний о том, как невидимыми кистями милосердия открывалась ему давешняя благородность… и как отец, славя свою не славу, кирпичицу молчания не проломил.
Кэтрин тем временем не осознавая, держит в плену ласковую пeschal2]собаку чуждой нежности и вечно меняющей пещеры. Трюфели — уже не трюфели, а лишь привкус горящей сердцем прекрасной поляны из прошлого. Рука Элизабет и нежное око Мариал снимают покров с ленивца мрака прошлого и властвуют любовь, что есть сила быть собой — средь зла и добра, вкусами души заполняющей простор.
А Григор, виденьем зных неразоренных зеркал замирает в своей непрошеной далёкой святыни и не строит мечты об учителях жизни и снежных ставних, оставаясь в полном покое, как мир на небесах вашего высочества.
